Период полураспада "Корпорации монстров" МАГАТЭ придется определить не только судьбу иранской атомной программы, но и свою собственную

В 1953 году президент США Дуайт Эйзенхауэр обратился к Генеральной Ассамблее ООН с посланием под названием "Мирный атом". Изложенные в документе идеи легли в основу концепции Международного агентства по атомной энергии, образованного по решению ООН четыре года спустя. Согласно официальной версии, в задачу организации входил контроль за исследованиями в области атомной энергии и распространением соответствующих технологий. Фактически же МАГАТЭ стало советом директоров транснационального картеля стран-первооткрывателей, вступивших в борьбу за сохранение монополии на мирный и, что самое главное, немирный атом. Логическим продолжением этой схватки стали Карибский кризис 62-го, Договор о нераспространении 68-го года, атомный торг с КНДР и операция "Шок и трепет" в Ираке. На повестке сегодняшнего дня "Корпорации монстров" стоит "де-атомизация" Ирана.

Большой брат

"Я прошу Вас остановиться и подумать, что означает иметь страшное оружие в столь разных руках: у стран малых и больших, стабильных и нестабильных, ответственных и безответственных... Если это произойдет, то нельзя будет говорить ни о мировой стабильности, ни о мировой безопасности, ни о реальном разоружении". Эта душераздирающая фраза, произнесенная некогда Джоном Кеннеди, как нельзя точнее описывает всю лицемерность политики "больших атомных братьев" по отношению к своим не столь "смышленым" родственникам. Это все равно, как если бы человек, направивший на вас пистолет со взведенным курком, стал бы уговаривать вас ни в коем случае не отвечать ему тем же, поскольку иначе ему придется избить вас бейсбольной битой. При этом говорящий должен размазывать по искаженному милосердием лицу настоящие, а не бутафорские слезы.

Слезоотделение всегда исправно функционировало у всех "старшеньких". В равной степени искренне плакали Советский Союз, строивший в начале 50-х реакторы и исследовательские центры в Китае, и США, делившиеся секретами из лаборатории в Лос-Аламосе с Великобританией. Несомненно, рыдал Кремль, вывозя в трюмах сухогрузов ракеты Р-12 на Кубу, и всхлипывал Белый дом, размещая "Першинги" в Европе и Турции. Периодически плакальщики объединялись в едином порыве урезонить кого-нибудь из взрослеющих "младшеньких", но дело не шло дальше перебранки в ООН, корпоративном офисе МАГАТЭ в Вене и демонстративного поигрывания мускулами. Апофеозом деятельности корпорации можно считать уже упоминавшийся "Договор о нераспространении ядерного оружия", закрепивший статус "братьев". Только США, СССР, Китай, Франция и Великобритания были объявлены законными владельцами "ключей от бездны", а всем остальным предстояло становиться в очередь за индульгенциями. Правда, это нисколько не помешало наиболее прытким "младшим" обзавестись своими микроскопическими ключами, естественно, не без тайной помощи преследующих свои геополитические цели "старших".

C кончиной одного из главных директоров-распорядителей МАГАТЭ - Советского Союза - баланс сил нарушился. Вашингтон, всегда являвшийся крупнейшим спонсором агентства, поверил в свою избранность и возложил на себя бремя единоличных решений главных корпоративных вопросов. Мнение России как наследника второго по величине ядерного арсенала по-прежнему вежливо выслушивалось, ибо нельзя совершенно уж не обращать внимания на рокот "Тополей-М", но риторический вопрос: "Кто бросил сапог на пульт управления?", - уже потерял свою первобытную силу. К тому же распад некогда могущественных блоков и, как следствие, ослабление контроля не столько над самими боеголовками, сколько над "ядерной мыслью", породил новое страшное видение - теракт в столице одного из индустриально развитых государств с применением "грязной" или даже "чистой" атомной бомбы.

Лучшего повода для решения старых конфликтов с "младшими", которые по какой-то мистической причине сконцентрировались в главных нефтеносных районах планеты, найти было нельзя. Не беда, что инспекторы ООН даже за большие деньги не смогли найти там следы ядерного неповиновения. Совершенно не важно, что, скажем, Пакистан или Индия, не присоединившиеся к "Договору о нераспространении", уже способны превратить регион в большой радиоактивный кратер, а затаившийся Израиль не помнит, где именно в пустыне Негев потерялись его боеголовки. Сеанс шоковой терапии в Ираке, действительно повергший в трепет полковников каддафи и опечаливший "светоносных вождей" на Корейском полуострове, наглядно показал: время слезотечения прошло.

Хотя, справедливости ради, надо сказать, что существует и иной взгляд. Дескать, со смертью одного из старших братьев оставшийся в живых берет на себя всю полноту не только власти, но и ответственности. Таким образом, действия США могут трактоваться как желание всего прогрессивного человечества удержать ситуацию под контролем, как готовность жертвовать жизнями своих граждан и имиджем страны ради того, чтобы одиозные режимы в один прекрасный момент не нажали на красные кнопки. Похоже на правду. Во всяком случае, хочется в это верить. Но почему-то иногда все же испытываешь острую необходимость сходить на очень секретный склад РВСН и проверить, хорошо ли хранится наша бейсбольная бита.

Пессимист роет могилу, а оптимист – окоп

Что касается собственно Ирана как наиболее вероятного следующего кандидата на "де-атомизацию", то отрицать его стремление стать членом ядерного клуба бессмысленно. Тегеран уверенно позиционирует себя как лидер Ближнего Востока, распространяя свои амбиции не только на лишенный ныне суннитской узды Ирак, но и на обширные области от Северной Африки до Израиля. С учетом радикального, а в чем-то и экстремистского государственного устройства этой страны, обладание даже скромным арсеналом ОМП может превратить обычные претензии в реальный план действий.

Ядерная программа Ирана изначально "ковалась" при самом деятельном участии нынешних разоблачителей. В 60-х и 70-х годах Вашингтон активно сотрудничал с шахским режимом в этой области. Именно американцы по собственным проектам построили в Иране несколько исследовательских лабораторий и реакторов, самый мощный из которых находится в Тегеранском университете. Не отставали от США и другие обладатели ядерных технологий. В ноябре 1974 года был подписан предварительный контракт между Организацией по атомной энергии Ирана (AEOI) и немецкой компанией Kraft Werk Union (KWU) о строительстве двух блоков АЭС в Бушере мощностью 1300 МВт каждый. Строительные работы начались в июле 1975 года. Согласно условиям контракта, были установлены следующие сроки пуска блоков: первый блок "Иран-1" - 01.12.1980 года, второй блок "Иран-2" - 01.11.1981 года. Однако после Исламской революции 79-го года строительные работы практически прекратились. В течение восьмилетней войны с Ираком строящаяся АЭС несколько раз подвергалась бомбардировкам, в результате чего объектам станции был нанесен серьезный ущерб.

Тем не менее, как и положено большинству революционных государств, невзирая на лишения и невзгоды, Тегеран продолжал уже автономное плавание в "радиоактивном море". Во второй половине 80-х заработал исследовательский ядерный центр в Исфагане, где был смонтирован небольшой китайский реактор. Примерно в тоже время началась разработка урановой руды в провинции Йезд. Стало совершенно очевидно, что Иран стремится создать собственный замкнутый цикл производства ядерного топлива, который, теоретически, мог быть легко переориентирован на обеспечение военных нужд. Но события последних 20 лет - крушение социалистического блока, опасность неконтролируемого расползания уже готового ядерного оружия и последующее признание России в качестве единственного наследника арсеналов СССР - настолько отвлекли внимание Вашингтона, что нагнетание страстей вокруг иранских программ было отложено до начала нового тысячелетия.

В 2002 году иранские СМИ объявили, что национальная ядерная промышленность вступает в новый этап своего развития. Иранские специалисты начали разрабатывать рудник в Саганде и возводить ключевые объекты технологического цикла: радиохимический завод и завод по производству циркониевых трубок для реактора в Исфагане, а также обогатительный комбинат в Натанзе. США сразу же поставили Тегерану диагноз - интерес к оружейным технологиям. На сцену вновь вышла корпорация "старших братьев". 16 июня 2003 года в докладе Совету управляющих МАГАТЭ "Об осуществлении в Иране соглашения о гарантиях в связи с Договором о нераспространении ядерного оружия" генеральный директор Эль-Барадей призвал Иран незамедлительно подписать так называемый Дополнительный протокол к "Договору о нераспространении", который давал бы право инспекторам агентства проверять любые атомные объекты. В докладе отмечалось, что Тегеран не сообщил МАГАТЭ о некоторых своих ядерных программах и наличии неучтенного ядерного материала.

Далее ситуация стала меняться с калейдоскопической быстротой. Уже в конце 2003 года появилась первая информация о возможной причастности к ядерным программам Ирана пакистанских ученых. Позже последовало признание "отца" пакистанской бомбы Кадир-Хана в том, что такое сотрудничество действительно имело место. Все оказалось банально просто: за несколько миллионов долларов "отец" продал с потрохами все ядерные секреты, мотивируя это высокими целями борьбы с западной экспансией. Растроганное МАГАТЭ немедленно прозрело и обнаружило у себя под носом "гениально организованный" черный рынок ядерных технологий, на котором все желающие могут приобрести необходимые материалы и информацию для создания собственной атомной бомбы. Последовала целая серия взаимных обвинений, инспекций и упоминаний всуе всех заинтересованных и не очень лиц: от вождя "нации чучхе" до все того же Кадир-Хана. Вашингтон устами заместителя госсекретаря США по контролю за вооружениями Джона Болтона задумчиво пообещал рассмотреть вариант военной интервенции в Иран. Разговор стал странно напоминать не успевшую еще войти в историю предвоенную полемику с Багдадом. И столь же похоже звучали в этой сумятице реплики России.

Российские интересы

Российские интересы в Иране, конечно, есть и самые животрепещущие. Россия была последней, к кому Иран обратился с предложением сотрудничать в ядерной области. Только в 1989 году была принята программа сотрудничества в атомной области с Ираном на период до 2000 года. В августе 1992 года было подписано российско-иранское соглашение "Об использовании ядерной энергии в мирных целях", а в январе 1995 года - контракт между ПО "Зарубежатомэнергострой" и ОАЭИ на завершение строительства блока N1 АЭС в Бушере. Российская компания по контракту получила заказ на достройку АЭС и на установку там российского реактора мощностью 1000 МВт. Предполагалось, что в будущем Россия сможет поставить в Иран еще три реактора: один на 1000 МВт и еще два - по 440 МВт. Сроки исполнения контракта составляли 55 месяцев. Контракт предусматривал отправку в Россию на переработку отработанного ядерного топлива, после чего часть отходов (а именно высокоактивные отходы) должна была возвращаться в страну, где расположена АЭС, а часть - оставаться в РФ (средне- и низкоактивные отходы, а также выделенный плутоний и уран). Надо отметить, что иранский заказ обеспечил работой до 70 процентов ядерной промышленности России. Во многом благодаря ему удалось удовлетворить насущные потребности отрасли.

На Западе эти соглашения с самого начала подверглись жесткой критике. Россию обвиняли в помощи Ирану в создании ОМП. "Братья" по корпорации, ведомые "старшим", безуспешно пытались убедить Москву отказаться от этих проектов, Москва в ответ кивала на Совет Безопасности ООН как единственный орган, который вправе сделать окончательный вывод об иранской виновности. Тем не менее, планируемого в 2003 году введение в строй первого энергоблока АЭС в Бушере не состоялось. Россия, мотивируя это невнятными доводами о некоторых технических несогласованностях, отложила поставку партий ядерного топлива. По новым данным, запуск АЭС может состояться не ранее первой половины 2005 года. Эксперты предполагают наличие договоренности между Кремлем и Белым домом, но, возможно, Россия просто занимает выжидательную позицию, намереваясь принять окончательное решение после утверждения проекта резолюции Совета управляющих МАГАТЭ по иранскому "ядерному вопросу" и обсуждения ее в Совбезе ООН.

Именно этот документ станет последними аккордом величественной оратории в исполнении корпорации. Мнения "братьев" разделились. С одной стороны, Германия, Великобритания и Франция полемизируют в привычном стиле, который может быть выражен фразой "все хорошо, но у некоторых товарищей есть замечания". С другой, нетерпеливо роющий землю копытом Вашингтон обвиняет Иран в нарушении всех мыслимых договоров и требующий жестких ограничительных сроков и санкций. Особняком стоит Россия, которая, уподобившись Понтию Пилату, "не видит вины в нем", но и не занимает активной позиции. Иран держится по-революционному и заявляет, что "не намерен принимать на себя дополнительных обязательств" и даже "готов искать альтернативу". Что под этим подразумевается, сказать трудно, но, вероятно, Тегеран шантажирует корпорацию угрозой выхода из "Договора о нераспространении".

Дальнейшее развитие событий может пойти по двум сценариям. Будет утвержден американский вариант резолюции с последующей передачей дела в Совет Безопасности. Вероятность военного вторжения в Иран и принудительной "де-атомизации" вырастает в этом случае многократно. Во втором варианте возобладает умеренная европейская позиция, что более предпочтительно для России, у которой тогда будут развязаны руки в Бушере и откроются новые перспективы военного сотрудничества с Тегераном. В этом случае Вашингтону придется отложить свои претензии как минимум до выяснения личности следующего американского президента.

Военная операция против Ирана фактически поставит крест на МАГАТЭ как авторитетной международной структуре и превратит ее в придаток Госдепартамента США. Таким образом, период полураспада, который начался сразу же после образования агентства, усилился после Карибского кризиса и достиг апогея из-за провала поисков ОМП в Ираке, войдет в свою завершающую стадию.

Андрей Воронцов